Дмитрий Марунич: «Уйти от реформы «Нафтогаза» не удастся, иначе получим «красную карточку» от Запада»
Новому министру энергетики придется столкнуться с многочисленными вызовами энергетической отрасли Украины, каждый из которых требует непростых решений. О том, какие риски есть в Украине в преддверии отопительного сезона, чем закончится дело по «Роттердам+», справедливы ли цены на бензин, а также о реформе «Нафтогаза» и многом другом специально для Maanimo рассказал сопредседатель Фонда энергетических стратегий Дмитрий Марунич.
Об энергетической политике
— В Украине сформировался новый Кабмин – какой ваш прогноз по энергетической политике? Что за курс возьмет на вооружение новое правительство?
— Простой ответ – совершенно никакого нового курса. Это было, в принципе, очевидно и до формирования Кабмина. Курс будет прозападный, которым шел Петр Алексеевич Порошенко. Полная ориентация на Запад, имплементация европейских правил игры на энергорынках, либерализация тарифной политики – возможно, с какими-то нюансами, но принципиально ничего не изменится.
В лучшем случае может случиться попытка договориться с россиянами, с восточными субъектами, но я в это пока не верю, для этого нет особых предпосылок. Но, может, эти попытки будут наблюдаться. Например, в ключевом вопросе по транзиту газа. Но серьезного основания нет, чтобы говорить об успешном продвижении этого вопроса.
Об энергобезопасности
— Стоит ли переживать за энергетическую безопасность страны перед стартом отопительного сезона? Какой сейчас расклад и насколько он выгоден для потребителя?
— Я категорически против этого словосочетания (энергетическая безопасность, — ред). Люди, которые его употребляют, часто не задумываются над его смыслом. Это научное понятие имеет несколько измерений. Я бы говорил о простых банальных вещах – о стабильности поставок энергоносителей зимой конечному потребителю.
Ну а по сути, к сожалению, переживать стоит. Если транзит российского газа прекратится с 1 января 2020 года, то есть риски прекращения поставок внутренним потребителям газа. Ну и в отдельных населенных пунктах возникнут вопросы по отопительному сезону, поскольку большинство ТЭЦ работает на газе. На 100% гарантировать вам, что этого не будет, я думаю, не сможет никакой «Нафтогаз», никакой Кабмин. Потому что это зависит не только от объемов газа в ПХГ (подземных хранилищах газа), не только от того, как успешно или неуспешно будет работать украинская ГТС в реверсном режиме, но и от температурных показателей, будет ли холодная зима. Возможны любые ситуации, от этого никто не застрахован.
Если в нормальном режиме все это дело покрывалось за счет больших объемов газа, входящих с восточного направления, поскольку оно с советских времен строилось, то в ненормальном режиме, реверсном, этого всего не будет. Поэтому в этом контексте, к сожалению, стоит переживать. Это первый риск.
Второй риск также очень существенный – это уголь. Запасов на складах ТЭС примерно вдвое меньше, чем в прошлом году. Пока принципиально ситуация не меняется, хотя время еще есть. Основные участники рынка (ДТЭК, «Центрэнерго») заявляют, что они контрактуют объемы и везут уголь в страну. Но минус 50% — это негативный показатель. Более того, на днях у нас отключился один блок атомной станции, в результате производство электроэнергии теплоэлектростанциями увеличилось и превысило производство АЭС. При такой динамике уголь расходуется довольно быстрыми темпами. И если так будет продолжаться, то непонятно, чем закончится, и успеют ли накопить достаточные объемы к началу отопительного сезона. Есть риски. Это риски веерных отключений образца 2016 года. Тогда зимой массово отключали потребителей в регионах. Риск присутствует, но надеюсь, что его удастся избежать.
О «Роттердам+»
— Чем, с вашей точки зрения, закончится дело по «Роттердам +»? Есть ли сегодня реальные альтернативы этой формуле и готовность власти их внедрять?
— Если речь идет о судебном разбирательстве, то пока оно на фоне политических процессов «заглохло». Хотелось бы ознакомиться ближе с сутью обвинения, предъявленного НАБУ и САП фигурантам. Потому что из того, что фигурировало в открытых источниках, вот этот якобы 19-миллиардный убыток, нанесенный государству или еще каким-то потребителям, это не выдерживает критики. Не хочу вдаваться в подробности, это специализированная история. Но скажу, что методика расчета цены угля в тарифе на электроэнергию для ТЭС, т.е. «Роттердам+», – это один документ. Они же как считали: это некая сумма, которую якобы переплатили потребители за электричество, не за уголь.
И есть методика расчета оптовой рыночной цены, которая действовала до 1 июля 2018 года, исходя из которой рассчитывался не только тариф для ТЭС, но и учитывались тарифы для других видов генерации. Т.е. не все так просто. Прямой корреляции между прогнозной ценой угля, тарифом для ТЭС и ОРЦ нет.
Вероятно, НАБУ взяло какую-то цену угля и цену по «Роттердаму+» и как-то посчитало разницу. Они, видимо, сравнили, и что-то у них там получилось, какая-то цифра. Потом они должны были эту цифру экстраполировать в методику по расчету ОРЦ, потом пересчитать это по новым цифрам и конечные показатели сравнить друг с другом. Вот оттуда может иметь происхождение цифра в 19 млрд грн убытков. Я не представляю, как это могло быть сделано, надо видеть эти расчеты. Поэтому говорить о каких-то убытках потребителей очень и очень проблемно с точки зрения доказательной базы в суде.
И там прозвучали какие-то странные обвинения, что среднее звено ДТЭК коррумпировало руководство регулятора НКРЭКУ, но в это верится еще меньше. Поэтому пока доказательства, озвученные в СМИ (а в НАБУ я не работаю), звучат не очень убедительно, и я предполагаю, что это дело может рассыпаться либо по ходу, либо в суде.
Сейчас ситуация очень простая. Уголь завозят по импорту. Его прогнозная цена по «Роттердаму+» сейчас составляет порядка 1700 грн/т. По факту уголь, который заходит сюда, стоит дороже. Я не хочу быть каким-то адептом «Роттердама+», но в условиях наличия значительных объемов импорта угля сюда мы от импортного паритета никуда не денемся. Это, может, не очень хорошо, однако объективно. Чтобы от этого отказаться, нужно настолько нарастить добычу угля, чтобы в стране был профицит, а не дефицит. Сейчас это нереально. Потому что у нас плохая динамика, в том числе и по добыче. С начала года госшахты сократили добычу на 6,6%.
Поэтому дело не в отказе от формулы, а в том, что если бы формула сейчас действовала, она бы даже не покрывала импортный паритет.
О ценах на бензин
— Насколько справедливы цены на бензин для рядового потребителя? Чей это вопрос: правительства, Антимонопольного комитета, общественности?
— Это вопрос рынка. Рынок автомобильного топлива существует в стране давно. Были ограничения, но их отменили еще в 90-х. Это вопрос цен на мировых рынках. А правительства – только в том смысле, что оно может регулировать акцизы. Поднял акциз – розничная цена выросла. Снизил акциз – упала. Это все, на что может повлиять правительство.
АМКУ может пытаться искать сговоры между сетями, но вся практика последних лет показывала, что это неэффективно. Были дела, но они в итоге ничем не закончились. Фигуранты этих расследований успешно их обошли и отправили в «мусорный ящик».
Поэтому в целом я могу признать, что цены достаточно объективны. Да, возможно, есть попытки крупных сетей договариваться друг с другом. Но говорить, что они заинтересованы в завышении цен… Они зарабатывают в основном на обороте. Им невыгодны серьезные ценовые скачки. Это в крупных сетях. Если цена скачет в месяц на 15%, как правило, это приводит к шоку, потребители снижают объемы потребления, и это бьет по их бизнесу. Большие сети трансформируются в сторону западной модели. Там у многих заправок доход от сопутствующих услуг чуть ли не выше, чем от продажи самих нефтепродуктов. Поэтому нет оснований говорить, что цены неадекватны и необъективны, тем более рынок сейчас стабильный.
— Недавно стало известно, что сжиженный газ, который Украина покупает у Польши, американского происхождения. Это принципиально с точки зрения цены? Какая у нас сейчас в принципе стратегия на этом рынке?
— Немного не так. Приходит по терминалу польский сжиженный природный газ из Свиноуйсьце. Какие-то объемы в рамках контрактов попадали в Украину, но экономика поставок СПГ через польские терминалы из США не может быть конкурентоспособной по сравнению с любыми трубопроводными поставками, в том числе и по реверсу. Поэтому это пока небольшие объемы, которые ни на что принципиально повлиять не могут. Потому что его нужно перевести в газообразное состояние, потом через польскую ГТС поставить на границу, по-другому никак. Поэтому пока это не более чем малочисленные и маломощные поставки.
Звучат идеи расширять все это дело. Экономика пока такая, что существенно расширить объемы поставок будет невозможно.
Об энергосбережении
— На каком этапе сегодня в Украине программы энергосбережения, которые активно популяризировались пару лет назад? Есть ли какие-то результаты?
— Это масштабный вопрос. Есть Фонд энергоэффективности, в нем предусмотрено в этом году порядка 4 млрд грн в год. Это очень мало для страны. Поэтому частники, тот же ДТЭК, как-то пытаются подталкивать процессы со своей стороны, но на коммерческой основе. Ясно одно, что тех денег, которые выделяются на энергоэффективность, крайне недостаточно.
Каких-то мощных программ нет. В основном это термомодернизация, «теплые» кредиты, но они не получили массового распространения по разным причинам, в том числе, по причине дороговизны, непросто их оформлять, есть проблемы.
Есть точечные результаты. Отдельные дома модернизированы. Но это пока не массово.
О «Нафтогазе»
— Актуальна ли реформа украинского «Нафтогаза»? Как, с Вашей точки зрения, она должна проходить?
— Она зафиксирована в огромном количестве нормативных документов. Мы приняли закон о рынке природного газа. Зафиксированы обязательства в Соглашении об ассоциации с ЕС, уйти от которых не удастся. Иначе украинские власти получат «красную карточку» со стороны Запада, это очень жесткая история.
Другое дело, что реформа идет очень медленно по каким-то субъективным причинам, из-за разногласий между «Нафтогазом» и Кабмином, но это отдельный вопрос. Резюмируя: от реформы отказаться в рамках текущего курса попросту невозможно.
— Насколько реалистично наращивание Украиной собственной добычи энергоресурсов? Что для этого нужно и что мешает?
— Нужны инвестиции. Были периоды, когда добыча росла, у частников она растет и в этом году. Государством был совершен целый ряд дерегуляционных мероприятий. Два года назад была снижена рента для добычи газа. Но пока газ не будет стоить дорого на западных биржах, пока сюда не пойдут большие масштабные инвестиции, ничего не изменится принципиально.
— Назовите 3 главных решения, которые вы ждете от нового министра энергетики и угольной промышленности.
— То, что точно нужно, — это старт переговоров с россиянами по транзитному контракту и, возможно, разблокирование поставок газа из РФ.
Второе решение – это реформа государственного углепрома. Это какие-то комплексные вещи, а не решения. Это то, что нужно попытаться сделать. Нужно что-то решать с госшахтами. Экономика добычи угля в некоторых из них такая, которая не выдерживает никакой критики.
И третье – я бы попытался как-то деполитизировать энергетический сектор. Насколько это будет возможно при новой власти, я не знаю. Но нужно убрать отсюда политику и искать какие-то рациональные решения во всех возможных сферах.
Комментарии